1 марта 1982 года нам в институте вручали дипломы и зачитывали распределение. Половина выпускников распределялась на новосибирские заводы, а половина шла в Советскую Армию. Наша гражданская профессия была связана с оборонным машиностроением, военная - со стартовым оборудованием зенитно-ракетного комплекса. Обе специальности были близки между собой и дополняли друг друга. Я не стал дожидаться решения свыше и сам написал рапорт с просьбой о призыве в армию - хотелось посмотреть на военную жизнь изнутри.
  Комиссия вручала дипломы и называла место службы. Моих товарищей одного за другим вызывали и объявляли: Москва, Ленинград, Владивосток, Ташкент, Киев... Новая жизнь манила и пугала одновременно. Когда подошла моя очередь - услышал необычное: город Приозерск Джезказганской области. Ближайшие два года мне предстояло провести лейтенантом Советской Армии в каком-то неизвестном Приозерске.

   Путь от Новосибирска неблизкий. За окном поезда поля и леса сменились на степь. При приближении к Балхашу началась настоящая пустыня. Богом и людьми забытая станция Сары-Шаган. Автобусы с красной звездочкой на привокзальной площади. Контрольно-пропускной пункт при въезде в город. Добро пожаловать в город Приозерск!
   В управлении кадров стали расспрашивать, почему-то, не о военной, а о гражданской специальности. Узнав, что мы изучали взрывчатые вещества, предложили стать подрывником. От такого счастья я отказался, тогда кадровик потерял ко мне интерес: «Поедешь на Этилен». Мне было все равно – этилен, метилен – только пожал плечами.
   Ехать на Этилен надо было в понедельник утром. Впереди было два свободных дня. Я устроился в гостиницу и посвятил выходные знакомству с Приозерском. Город превзошел все мои ожидания. Много деревьев, идеальная чистота улиц, широкая площадь, гостиница с именем Россия. Дальше девятиэтажки, бирюзовый Балхаш до горизонта, вышка – точная копия останкинской телебашни, памятник погибшим летчикам. Город был в несколько раз больше моего Чагана и больше Курчатова. Приозерск - это центр управления 10 Государственного научно-исследовательского полигона или просто - полигона Сары-Шаган. Огромная территория полигона простиралась на 600 километров к западу от озера Балхаш. Чувствовалось, что место очень серьезное.

   В понедельник рано утром толпа офицеров стояла в ожидании автобусов у 15 гостиницы. Покосившись на мой пиджак, объяснили: «Этилен это 35я. Нам туда же». Дальше прямая, как стрела, бетонка. На 100 километров два поворота и три проверки документов. Выжженная солнцем пустыня, по сравнению с которой прииртышская степь – джунгли. Пятна блестящих на солнце солончаков. Нигде ни деревца, ни кустика. До горизонта равнина с редкими былинками и яркое-яркое солнце. Показались какие-то облезлые домики, неказистые постройки, мачты ретрансляторов – 35 площадка. Приехали.
   Первое впечатление, прямо скажу, было удручающее. Стоило подумать, что тут придется провести два года, как сразу на душе становилось тоскливо. В штабе меня определили в 7 отдел. Пришел начальник отдела подполковник Бойко и забрал меня с собой. Вещи забросили в гостиницу, познакомился с офицерами отдела, получил целый тюк обмундирования и началась служба.
   В отделе было 5 офицеров, 60 солдат и 30 спецмашин. Основная задача: выполнять спецработы по обеспечению пусков ракет на испытательных командах. Моя должность: старший оператор - командир взвода. Это означало, что при проведении спецработ надо работать начальником расчета, а в остальное время командовать взводом.
   Офицеры 35 площадки были, в основном, профессионалами-ракетчиками. За месяц на площадке можно было получить такой же опыт боевых пусков, как и за 20 лет в обычных войсках. При этом работали не на штатной технике, а на новой, экспериментальной, часто еще неиспытанной. Условия жизни тоже были подстать работе: нехватка кислорода в пустынном воздухе; перебои с водой, которую качали за сто километров; скорпионы и фаланги на пороге дома. На дальние площадки людей забрасывали вертолетами. Условия жизни были такие, которые трудно представить жителям больших городов.
   Вблизи все оказалось не так плохо. Отношения между офицерами отдела очень хорошие – уважительные и доброжелательные. Начальник, Федор Федорович Бойко, немного ворчливый, но добрый и заботливый. Степь скоро покрылась ковром тюльпанов. Деревья, а их на площадке оказалось много, зазеленели. Позже я привез на площадку жену с дочерью - и жизнь совсем наладилась.

   Теперь о том, что мы там делали. Прошло много лет лет, нет государства и армии, которой я присягал. Поэтому я считаю возможным написать об этом. Этилен, 35 площадка, в/ч 03145, 44 испытательный центр 10 государственного научно-исследовательского полигона – это были названия одного и того же места. У нас испытывали новые зенитно-ракетные комплексы. Пуски ракет происходили постоянно. Ракеты стартовали с испытательных команд в нескольких километрах от жилой площадки. В небо с земли вставал белый столб высотой в километр. А дальше путь ракеты был виден по инверсионному следу.
   Стреляли в заданную точку пространства, стреляли по ракетам-мишеням: низколетящим, высоколетящим, маневрирующим, групповым. Выполнялись различные проверки, облеты авиацией и прочее. В процессе испытаний выявлялись недостатки. Промышленники – представители заводов и институтов дорабатывали технику и опять производились пуски ракет.
   Каждую осень и весну объявлялся сбор металлолома. Тягачами со всей степи стаскивали стартовые ускорители ракет и остатки мишеней. Их были целые горы. Увидел однажды рваные обломки самолета-мишени. Первая мысль: показать бы ее курсантам летных училищ. Наверное, кое у кого пропало бы желание летать.
   Структура полигона имела свою специфику. Здесь не было обычного армейского деления: рота-батальон-полк. Наша часть делилась на испытательные команды, команды на отделы, а отделы на лаборатории.
   В начале 80х годов 5 команда 35й площадки занималась испытаниями системы «Белка» - преобразование ракет комплекса С-75 в ракеты-мишени. Самый массовый комплекс противовоздушной обороны С-75 постепенно снимался с вооружения, а большое количество ракет этого комплекса должно было стать средством тренировки ракетчиков. Для этого в ракету вставлялся электронный блок и она могла лететь, резко маневрируя по заданной программе.
   4 команда испытывала модификации зенитно-ракетного комплекса С-200 «Вега» и «Дубна». Это был мощный комплекс дальнего действия, модификации увеличивали его дальность, усиливали помехозащищенность и т.д.
   3 команда специальными средствами измеряла траектории и различные параметры полета ракет. Она контролировала все пуски и давала данные для анализа работы всех комплексов.
   1 команда занималась испытаниями противоракет. На 35й площадке располагались шахтные пусковые установки противоракет ближнего перехвата системы стратегической противоракетной обороны А-135 "Амур". Система А-135 предназначалась для уничтожения баллистических ракет и низкоорбитальных спутников.
   На 6й площадке располагались дальние противоракеты-перехватчики, на 8й площадке радиолокационная станция наведения "Дон-2" и командно-вычислительный центр, на площадке 3Д - станция предупреждения ракетного нападения. Все части комплекса были разнесены на десятки километров друг от друга и действовали как единое целое.
   Большинство людей слабо представляют себе процесс создания и испытания нового ракетного оружия. Это сложный и длительный процесс. После отправки опытных образцов на полигон идут автономные испытания всех систем, затем комплексные, потом межведомственные и в завершение государственные испытания. На каждом этапе возникают проблемы и выявляются недостатки. Их дорабатывают и повторяют испытания. Пока новый ракетный комплекс будет принят на вооружение, пройдет несколько лет, будет отстреляно много ракет, множество людей приложат к этому свои знания и силы.
   Техника была экспериментальная, поэтому случались аварии. При первом пуске противоракеты "Амур" вместе с ракетой из шахты выбросило все внутреннее оборудование. Шахту потом долго ремонтировали. Однажды мне пришлось видеть, как во время полета прогорел стартовый ускоритель ракеты комплекса С-200. Ракета начала беспорядочно кувыркаться и упала недалеко от старта. На полигоне бывали аварии со взрывами и человеческими жертвами.

   В июне 1982 года в СССР прошли большие учения. "Стратеги" стреляли межконтинентальными ракетами на Камчатку и в Тихий океан, Дальняя авиация пускала крылатые ракеты. Сбили даже космический спутник. 35я площадка на этих учениях стреляла двумя противоракетами. Одной сбили ракету с полигона Капустин Яр. Второй противоракетой поразили баллистическую ракету, запущенную с подводной лодки из Ледовитого океана. Это событие американцы потом назвали "семичасовая ядерная война" и в ответ начали у себя разработки, получившие название "Программа звездных войн".
   Когда должна была стартовать противоракета, солдат сгоняли на первые этажи казарм и запрещали подходить к окнам. А привыкшие ко всему офицеры специально выходили посмотреть на пуск. Ракета вылетала из шахтной пусковой установки как пуля. За три секунды она разгонялась до скорости более пяти километров в секунду. Видно ракету после старта было всего несколько секунд, а потом она исчезала в небе. При ночном пуске, на площадке - в трех километрах от старта, на эти секунды становилось светло как днем. Силища у этой ракеты была неимоверная.
   Особое впечатление производили ночные пуски противоракет по сложной баллистической цели. Старт баллистической ракеты засекали спутники и радиолокационные станции предупреждения ракетного нападения. Они "вели" в космосе все цели и передавали данные на станцию наведения "Дон-2". Станция наведения анализировала облако целей, выделяла боевые блоки и выдавала данные для стрельбы противоракет. При входе целей в ближний космос стартовала дальняя противоракета. Она должна была перехватить боевые блоки в космосе. Дальняя противоракета могла также работать по низкоорбитальным спутникам.
   Боевые блоки баллистической ракеты, прорвавшиеся через дальний рубеж обороны, входили в атмосферу. Небо вспыхивало праздничным фейерверком от сгорающих дипольных отражателей и легких ложных целей. Из огненного цветка выпадали тяжелые ложные цели и боевые блоки. Они устремлялись к земле. Далее следовал старт противоракеты ближнего перехвата. На 35й площадке ночь превращалась в яркий день. Мощь старта завораживала. К боевой части баллистической ракеты устремлялся огненный росчерк противоракеты... Именно эти пуски мне пришлось обеспечивать.
   Полгода все работы по стартовому оборудованию системы А-135 "Амур" выполнял начальник лаборатории, а я только помогал. Потом эти обязанности перешли ко мне. Полтора года я работал начальником стартового расчета противоракет 53Т6.

   На следующий день после пуска мы приезжали и вынимали из шахты транспортно-пусковой контейнер. Наш установщик МАЗ-543 "Ураган", подъезжал к шахтной пусковой установке. Поднимался на гидроопорах до отрыва всех колес от земли, выставлялся по реперам. Поднималась стрела. В шахту опускался корсет. Транспортно-пусковой контейнер извлекался из шахты. Обгорелый, с лохмотьями обшивки, которые трепал ветер. Все это выглядело достаточно внушительно.
   Затем начинались ремонтно-восстановительные работы. В шахту опускались лестницы, площадки и туда лезли промышленники. Надо было заменить сгоревшую проводку, датчики, кабеля и разъемы. Эта работа продолжалась полторы-две недели. После вытаскивали лестницы и площадки. Привозили ЭВМ – электровесовой макет. Эта та же ракета, только вместо боевой части и топлива - безопасное инертное вещество. Электровесовой макет перекатывали с транспортной на транспортно-установочную машину и также устанавливали в шахту. На нем несколько дней проверялось функционирование бортовой аппаратуры и аппаратуры старта. Потом вытаскивали электровесовой макет и возвращали его на транспортную машину. Уже после этого начиналась работа с боевой противоракетой. Подготовить новый пуск – это целый месяц серьезной и ответственной работы.
   Спецработы проводились в соответствии с графиком запретов. На каждые сутки оперативный дежурный выдавал временнОй график, когда нельзя было работать. В это время где-то над нами пролетал вражеский спутник. Днем на этот период надо было отгонять технику в ангары, а шахту закрывать маскировочной сеткой. Ночью достаточно было прервать работу, выключить свет и аппаратуру, работавшую на излучение. Поскольку каждый цикл работ длился по много часов и технику убирать было нельзя – работы были в основном ночные.
   Перекатка и заряжание ракеты – это десять-пятнадцать часов на морозе. Каждый этап работы надо было контролировать, права на ошибку не было. Помимо всего прочего в каждой ракете восемь тонн твердого топлива и боевая часть. Страхи и сомнения зажимались в кулаке, а чувства обострялись до интуиции. Свою площадку и начальство я не подвел. Пуски и перехваты целей происходили по графику.

   Осенью и зимой 1983-84 годов мы стреляли каждый месяц. Тогда с полигона Капустин Яр и подводных лодок Ледовитого океана в район полигона Сары-Шаган запускали баллистические ракеты, а мы сбивали летевшие к нам на огромной высоте и скорости боеголовки. Это была трудная, ответственная, а иногда и опасная боевая работа. Пуск шел за пуском. Большинство ночей у меня проходило на старте возле ревущего установщика на ветру и морозе. До сих пор мне памятно это время.
   Видел фотографии современных пусков противоракет на 35 площадке: дневная работа, офицерские расчеты, толпа генералов и вручение орденов после одного старта. У нас была экспериментальная техника, ночные спецработы, стартовые расчеты из солдат, много раз - и никаких наград!
   Прошло много лет, но временами память уносит в Приозерск. Снова перед глазами стоит снежная ночная степь, морозный колючий ветер, подвешенная на гидроопорах "туша" транспортно-установочной машины, задранная в небо стрела, ракета над жерлом шахты. Площадка перед шахтой освещается фарами тягачей-КРАЗов. Все машины на морозе гудят. В свете фар клубится дым. Десятки людей наблюдают за работой стартового расчета. Ракета плавно идет в шахту.
   Еще запомнилось. Был в командировке на 6 площадке. 6 площадка – близнец нашей 35й, только там стояли противоракеты дальнего перехвата системы А-135. Увидел памятник: на постаменте неизвестная мне ракета на пусковой установке. На скромной табличке выбиты слова: «Здесь впервые в мире, 4 марта 1961 года осуществлен перехват и уничтожение баллистической ракеты». Подумал – еще до полета Гагарина. Как часто в виде событий нам подают всякую чушь, а чем действительно можно гордиться – об этом люди не знают.

   Работа была важная и интересная, отношения между офицерами хорошие, а условия жизни очень суровые и жесткие. Морально угнетала выжженная равнина и солончаки. Чувствовалась нехватка кислорода в пустынном воздухе. Жара все лето держалась в районе 40-45°С, а зимой морозы часто переваливали за тридцать градусов. Отопление, почему-то, всегда работало еле-еле – лишь бы обозначить, что оно есть. В ходу были самодельные печки «киловатки», от которых потом становилось нечем дышать.
   Воду качали из Приозерска за 100 километров по пустыне. Доходила она, если доходила - цвета кофе от ржавчины. У нас в гостинице каждый сосок крана был замотан тряпьем как шар – самодельный фильтр. Вода капала в ведра днем и ночью. Под каждым камнем - только переверни, пара скорпионов. Но они были хоть и ядовитые, но на вид нестрашные. Ужасный вид имели фаланги: мохнатый членистоногий паук размером с блюдце. Они быстро бегали. Говорили, что они еще и хорошо прыгают. Мы старались их обходить.
   Вокруг площадки ходили многочисленные стада сайгаков. Правда, не понимаю, чем они питались в пустыне. Некоторые офицеры охотились на сайгаков. Способ охоты был очень простой. Достаточно было подъехать ночью и осветить стадо фарами. Сайгаки замирали и можно было, не торопясь, перестрелять все стадо.
   На площадке не было садика и школы. Когда у офицера подрастали дети, то семьи перебирались в Приозерск. Если нет спецработ, если нет наряда или дежурства, то офицер мог на выходные поехать к семье. Реально офицер проводил с семьей несколько дней в месяц. Служили на площадках по 10-20 лет и у многих это приводило к семейным проблемам и разводам. Некоторые жены не имели детей, а все равно жили в Приозерске – зачем менять прекрасный город на ссылку в пустыню. Для жизни на площадке нужна сила духа и характера.
   У меня в этом отношении проблем не было. Мы жили семьей, на площадке у нас росла дочь. Служба шла хорошо. Брюки и фуражка выгорели и из зеленых стали серыми, звездочки на погонах из желтых - белыми. Кстати, третью звездочку я получил уже через год – за спецработы – объяснил главный инженер. Военная карьера мне была не нужна, но все равно приятно. Почти каждый день на площадке - это маленькое событие, но обо всем невозможно написать.

   Кроме работы и службы было много интересного. Общение в семье, с друзьями и товарищами. Выезды на отдых в Приозерск, купание в Балхаше, походы в зоопарк и городок «Сказку», цветущие тюльпаны. Что еще здорово – закаты. Таких пылающих и многоцветных закатов я не видел нигде, кроме балхашской степи.
   Два года службы пролетели. Не то чтобы незаметно – они не были мне в тягость. Я работал на самой современной технике, общался с интересными людьми. Видел такое, что обычный человек не увидит никогда. С теплотой вспоминаю главного инженера части полковника Сметанникова. Моего начальника Федора Федоровича Бойко. Офицеров нашего отдела: Милошенко, Шлыкова, Олега Ткаченко, Мишу Терешко и Мишу Раптовского. Солдат, с которыми пришлось работать: Гомжина, Морозова, Серикова и многих других.
   В мае 1984 года я навсегда покидал 35 площадку. Впервые не мог насмотреться на лица товарищей, на деревца и домики, на степь до горизонта. Впервые я не хотел отсюда уезжать. Когда служил, казалось, скорее бы домой. А теперь много бы дал, чтобы пройтись по Приозерску, хоть на денек попасть к себе на 35ю. Много лет от слабых поступков меня удерживали морозные балхашские ночи.

   Система стратегической противоракетной обороны А-135 "Амур" успешно прошла все испытания и встала на охрану города Москвы. 35 площадка десятки лет несет свою службу в прибалхашской пустыне. Именно там происходят события, которые позволяют России считать себя великой Державой. В наше время развала и упадка, каждый старт - это ржавый гвоздь в ботинок нашим заокеанским друзьям. К большому делу мне довелось прикоснуться лишь краешком. Склоняю голову перед ветеранами полигона. Всем солдатам, офицерам, промышленникам – жителям 35 площадки всех времен, я желаю здоровья и всего самого доброго!