Остров

   Девяностые годы пришли на просторы Советского Союза как тайфун. Землетрясение, наводнение, эпидемия и цунами вместе взятые. С грохотом рухнула страна. Миллионы людей побежали из своих республик. Повсеместно стали закрываться предприятия, как сорная трава наросли базары, поезда заполнили челноки-мешочники. Мастеровые умельцы спивались в гаражах, молодежь примеряла к себе наряды бандита и путаны, малиновые пиджаки кичились ворованным богатством, а профессора шли торговать пирожками. Наступила новая жизнь.
   В бурном море дикого российского капитализма я не преуспевал, но и не тонул. За спиной был переезд из Казахстана, на руках семья, а впереди цель – обзавестись своим жильем. На кирпичном заводе я делал кирпич, таскал базарные сумки, ночами сторожил магазин, садил огород и картошку в поле.
   Из телевизоров и газет потоком лилась «чернуха». Если в какой-то день ничего плохого не произошло, то журналисты кидались наперегонки это плохое придумать. Нормальные люди тогда застегивали свою душу на все пуговицы и учились не принимать близко к сердцу происходящее. Извечная борьба добра со злом закончилась. Зло буйно праздновало свою победу. Мы морально были готовы, что завтра будет хуже, чем сегодня. В этих условиях я испытал настоящий шок – неожиданно для себя попал в совершенно другой мир. А всего-то заехал в Академгородок узнать о новой работе…
   Первые вопросы собеседования:
   - Выведите формулу первой космической скорости. Какие кинематические цепи станков настраиваются при нарезании зубчатых колес? Что такое круговая интерполяция?
   - Неужели это еще кому-нибудь нужно?!!
   Дальше-больше: просторные светлые цеха, сотни работающих станков, приветливые умные люди. Это место - Институт ядерной физики в новосибирском Академгородке. Я сдал экзамен и стал работать инженером-технологом 1 категории в Экспериментальном производстве.

   В Институте было 3000 работников: 500 научных сотрудников, 500 инженеров и 2000 рабочих. Рабочие и инженеры в основном работали в Экспериментальном производстве. В 90е годы государство не давало денег на науку и Институт жил исключительно на собственные заработанные средства. И не просто жил, а как и раньше, развивал науку. Деньги зарабатывало Экспериментальное производство. На работе мы делали ускорители.
   Что такое ускоритель? Это устройство, в котором пучки элементарных частиц разгонялись до скорости света. Самый маленький и дешевенький ускоритель стоил миллион долларов. Их заказывали развитые страны: США, Германия, Франция, Швейцария, Япония, Южная Корея – все страны, которые жили в ногу со временем. Ускорители использовались в науке и высоких технологиях.
   В свое время ядерной физикой серьезно занимались две страны: СССР и США. В Советском Союзе было два основных центра – Курчатовский институт и ИЯФ. Курчатовцы специализировались на реакторах, а ИЯФ на ускорителях. За десятки лет был накоплен огромный опыт.
   Ученые подсчитали, что через 60 лет в мире начнутся перебои с энергоносителями и нужно будет либо закрывать цивилизацию, либо переходить на новые источники энергии. Самый перспективный путь – управляемая термоядерная реакция. Одна ядерная электростанция может заменить сотню атомных. При этом термоядерный синтез не является источником глобальной опасности, не несет угрозы радиоактивного загрязнения и большого взрыва. Для такой страны как Россия одна ядерная электростанция решила бы все проблемы энергетики, а две – позволили бы взять на себя еще и отопление всего жилья. Когда вопрос стал таким образом, заниматься ядерной физикой стали все развитые страны – самостоятельно и совместно.
   В очень упрощенном виде идея такова: в ускорителе до скорости света разгоняются два пучка. Потом они сталкиваются. В зоне столкновения загорается ядерная реакция. Эту зону можно дополнительно «разогреть» за счет электрического разряда или луча лазера. При выключении пучка реакция гаснет. Есть и другой способ – обстрел ускоренным пучком мишени с антивеществом. Реакция аннигиляции и есть термоядерный синтез. Исследование подобных идей – Большой Адронный Коллайдер в Церне. Но все это - мое дилетантское толкование. Физики могут рассказать лучше.
   Ускорители широко применяются и в новых технологиях: медицине, электро- и радиотехнике, промышленности, сельском хозяйстве. Семена пшеницы после прокачки через ускоритель дают прибавку урожайности 30-40%. Все мясо, которое идет из Европы в США – обрабатывается на ияфовских ускорителях. В Корее ияфовские ускорители стоят на автозаводах. В Китае ускорители из ИЯФа обрабатывают полиэтиленовую трубку – после последующего нагрева она сжимается – получается готовая изоляция для кабеля, защитно-декоративное покрытие изделий и т.д. Специально скажу сомневающимся – материалы после ускорителя не становятся радиоактивными, тут совсем другой принцип.
   Коммерческая составляющая работы Института была простая – тендер. Какая-нибудь фирма или научный центр публиковали в соответствующих местах объявление: «Готовы заплатить десять миллионов долларов за ускоритель со следующими характеристиками…». Фирмы, которые умели делать ускорители, откликались и предлагали улучшить какой-то параметр на несколько процентов, ускорить время изготовления на месяц и т.д. ИЯФ просто рубил цену вдвое и получал контракт. Институт имел высочайший авторитет в мире. Наверное, он мог получить любой контракт и без снижения цен, но тогда мы все хотели понравиться на Западе.
   Экспериментальное производство выпускало уникальную продукцию. Работники производства имели дело с криогенной техникой, сверхвысоким вакуумом, мощными магнитными полями. Все это базировалось на компьютерных технологиях и программном управлении. В работе часто применялись экзотические материалы: тантал, ниобий, индий, ситаллы, аэрогель.
   Я как губка впитывал информацию. Все вокруг для меня было жутко интересно. Ускоритель – это большая игрушка. В производство он запускался отдельными заказами – крупными узлами, аппаратами, агрегатами, приборами. Каждый заказ имел название: секступоли, квадруполи, виглеры, ловушки позитронов, линия бозонов и т.д. Задачи технолога были разнообразны и сложны: как просверлить 70 тысяч отверстий в медных пластинах, обработать драгоценный камень сапфир, изготовить шестеренки, две из которых поместятся на ногте мизинца, получить устойчивую тонкую обечайку диаметром 24 метра, сделать волновод – прямоугольную трубку просветом 0.2 на 0.4 миллиметра.
   Моя работа в ИЯФе заключалась в написании технологии, разработке управляющих программ для станков ЧПУ, проектировании несложной оснастки, сопровождении своих заказов в цехе. Часто приходилось решать неординарные задачи. Заказчик или конструктор спрашивали:
   - Знаете как изготовить?
   - Нет, не знаю.
   - А сделаете?
   - Сделаю.
   У меня был свой способ. Я расстилал проблемный чертеж на столе или вешал его на стенку – главное, что бы он был перед глазами, а сам занимался другими делами. Чаще всего через несколько дней вдруг неожиданно приходило решение. Несколько часов - и технология или программа были готовы. Мы часто проводили техсоветы — коллективное обсуждение технических проблем. Со временем я стал ведущим специалистом и несколько лет получал гранты за успехи в работе.
   Долго не переставал удивляться. Институт представлялся мне процветающим островом в штормовом море, какой-то благословенной землей. В ИЯФе все было как раньше: спокойные и уверенные в своем будущем люди, торжественные собрания на 1 мая и 7 ноября. Бесплатные путевки в Сочи и Кисловодск. Для любителей лыж – собственная лыжная база, для любителей плавать – направление в бассейн. Своя поликлиника, фитобар, большой тренажерный зал. Поездки в Горный Алтай за счет Института. База отдыха «Разлив». Материальная помощь и беспроцентные ссуды нуждающимся. Помощь на медицинские операции, бесплатный летний отдых детей в лагере. Служебные автобусы на работу и домой.
   Кризис 98 года? Золотое время! Доллар вырос в 4 раза – Институт по контрактам получил в 4 раза больше денег. Зарплата сразу увеличилась втрое. Я помню, после прихода в Институт мне стало казаться небо голубее, трава зеленее, а солнце ярче. Даже на прогулку можно было пойти не куда-то, а в Ботанический сад: оранжерею или дендрарий. Все хорошее бралось не из воздуха, его зарабатывали работники Института своими светлыми головами и умелыми руками.
   Помню несколько больших проектов, в которых пришлось участвовать. Криогенный магнитный детектор: с его помощью в ИЯФе открыли новую элементарную частицу. Для реализации проекта купили уникальный программный станок. Станина из полированного гранита, 110 тысяч оборотов в двух шпинделях и рабочий стол размером метр на метр. Стол двигался на воздушной подушке. Меня попросили сделать на этом станке работу – 30 километров фрезерных пазов и больше 100 тысяч отверстий в фольгированном стеклотекстолите. На этой работе я освоил программирование ЧПУ.
   Большой Адронный Коллайдер в швейцарском городе Церн – на этот проект ИЯФ работал 10 лет. Было сделано много оборудования. Проще сказать – десятая часть всего Коллайдера изготовлена в Институте. Между прочим, этот проект был назван самым сложным творением человечества. При выводе на проектную мощность не выдерживало и выходило из строя много оборудования. В том числе американские и японские изделия. Техника, сделанная в ИЯФе, оказалась надежнее. Для любителей поругать все отечественное, скажу – в мире сложился определенный стереотип. По крайней мере на технику для науки: самая качественная техника – немецкая, самая некачественная – английская, самая дорогая – американская, самая дешевая – российская.
   По Коллайдеру я участвовал в проекте cверхпроводящих шин для подвода энергии. Смысл работы в том, что для подачи энергии надо обеспечить явление сверхпроводимости на всем 27-километровом ускорителе, иначе ток в 5 миллионов ампер просто не подвести. Для Коллайдера специально построили атомную электростанцию. Придумали тонкие медные шины длиной 16 метров. В центре каждой шины идет сверхпроводник. Шины изогнуты и скручены в пространстве и жгутом помещены в трубу, по которой циркулирует жидкий гелий при температуре около -270°С. Стоит только потерять сверхпроводимость на любом элементе – произойдет взрыв.
   Эту работу сначала предложили немцам. Они заявили, что такого нельзя сделать в принципе. Тогда предложили американцам – те сказали, что сделать можно, если 16 метровые шины заменить на 8 метровые. Тогда организаторы проекта срубили вдвое цену и предложили нам. Мы не знали, что этого сделать нельзя – и сделали. В течение 5 лет 7.5 тысяч различных шин было изготовлено в Экспериментальном производстве ИЯФ, привезено в Швейцарию и установлено в Коллайдере. Когда в Церне поднимали рабочую нагрузку, то техника из ИЯФа не подвела.
   Еще направление работы Института – медицинская техника. Была разработана и изготовлена рентгеновская установка. Она дает дозу облучения в 100 раз ниже обычной. Мы сделали несколько образцов. Изделия прекрасно себя показали, но в России покупают гораздо худшие установки фирмы Филипс. Ияфовскую установку купили китайцы. Они теперь делают их тысячами, наводнили всю юго-восточную Азию. Наверное, скоро Россия будет покупать свою установку в Китае.
   Интересная работа, где также пришлось участвовать - ускоритель для лечения рака. Опухоль облучалась медленными нейтронами и исчезала после одного сеанса лечения. Работа финансировалась американцами и установка ушла в США. ИЯФ имел и другие направления развития. Одно из них – лазеры на свободных электронах, эти лазеры стали самыми мощными в мире. Первый лазер я собирал своими руками.
   Если сравнивать Институт с заводом, то главное отличие в подходе. На заводе жесткий контроль: каждый человек часть сложного механизма. Кто-то винтик, кто-то шестеренка, каждый производственная «единица». Крутись, или система тебя выкинет. В Институте нет такого прессинга. Там есть «единицы», встречаются «десятки», «сотки» и даже «тысячки». При этом имеются и круглые «нули», которые комфортно себя чувствуют в демократичной атмосфере научного сообщества. Другими словами, специалисты высочайшей квалификации соседствуют с людьми, которые никогда не приносили пользы. Но конечно, таких никчемных работников мало. Они не определяют уровень науки и производства.
   Лицо Института всегда определяли специалисты. Надо сказать, что это лицо было симпатичным. По крайней мере, всех важных гостей Новосибирска губернатор обязательно вез в ИЯФ. При мне в ИЯФе побывали президент Путин, тогда еще представитель президента Медведев, глава Китая Цзян Цзэминь, вождь Кореи Ким Чен Ир и много других менее важных гостей. В Институте всегда можно было встретить китайцев, индийцев, англичан, итальянцев. Общество в ИЯФе всегда было открытое.
   Я отработал в Институте 11 лет. За это время шторм в житейском море утих, пена осела. Появились новые идеи и планы. Я ушел туда, где надо было запускать в работу современные станки, писать красивые программы. Но я всегда благодарен Институту. Это моя земля удачи, мой остров, на который я выплыл в трудное для себя время. Где я научился почти всему, что приносит мне удачу сегодня. В открытом море высокие волны, но сработанная в ИЯФе лодка крепкая, а паруса и снасти надежные.
   Желаю благополучия своим товарищам из Института ядерной физики!

Наша точка
Городок Чаган
Далекая площадка
Военные рассказы
Взгляд на жизнь
Семипалатинск - город на Иртыше
Беловодье
Остров
Я надеюсь
Серебряные рюмочки
Казахстан и Россия
Старая тетрадь
Мозаика